Пронченко: Был Большой террор, при Путине - Большой позор

DW: Вы стали известны благодаря своим очень жестким критическим материалам, в которых не смягчая выражений, часто в пух и прах можете разнести фильм, режиссера, сценарий, актерскую игру.

Зинаида Пронченко: Когда я перечитываю сейчас некоторые свои старые выступления, например, мой отзыв на фильм "Дылда" Кантемира Балагова, за который у меня отобрали аккредитацию на "Кинотавр", я думаю: "Да это же просто хамство, по большому счету". Одно дело разругать фильм, а другое - написать "все, до чего дотрагивается Роднянский, превращается в говно". На тот момент я искренне так считала, что Александр Ефимович обладая огромными продюсерскими ресурсами, подбирает бриллианты земли русской и начинает придавать им насильно грубую огранку - согласно своим представлениям о прекрасном, запросам рынка и фестивальной конъюнктуре. Я такой человек - у меня порыв, чувства часто мешают оценить последствия некоторых своих поступков. После этого отзыва, например, в редакцию моего издания позвонили и сказали, что не готовы принять на фестиваль Зинаиду Пронченко, поскольку "очень много международной прессы" - и места кончились. Но мы знаем, что на "Кинотавре" в жизни не было международной прессы.

Я так живу: если мне не нравится фильм, я могу встать и выйти, не дожидаясь конца. Я не понимаю, почему я должна страдать. Возможно, это непрофессионально, но я никогда не воспринимала себя профессиональным критиком. Я всегда была просто зрителем, который очень любит кино и самовыражается в своих текстах. Я изначально не была ни с кем в кинобизнесе знакома. И те, о ком я пишу, были для меня просто фамилиями из интернета или из титров фильма. Ни к кому не было никакого пиетета, разве что к великим, типа Мартина Скорсезе. Потом меня институционализировали и взяли в профессию.

- Лишиться аккредитации - это еще не страшно. А были ли более радикальные реакции на критику?

- Бывало, что ко мне подходили люди на том же "Кинотавре" и начинали качать права и оскорблять за то, что я высказала свое мнение. Это могли быть рядовые любители кино, которые просто несогласны и обиделись за своего любимца. Или продюсеры, которые считают, что я убиваю их детище. Хотя это же просто иллюзии. Мое влияние всегда было равно "нулю". Людям могут быть мои тексты смешны или интересны, но я никоим образом не могла бы отозвать массы народные от кинотеатров или "убить" фильм в прокате. При этом сколько было случаев, когда авторы фильмов, мной раскритикованных, звонили среди ночи с криками: "Да вы просто провинциальное у*бище!".

- Это ранит? 

- Сейчас у нас началась новая жизнь, где все это нерелевантно. Но до войны - я хорошо запомнила момент, когда киносообществу стало обидно слышать из раза в раз критику от одного конкретного человека в лице Зинаиды Пронченко. И они выработали кооперирующий механизм, что я - нелюбимая одинокая 40-летняя женщина с проблемами в половой жизни. Понятно, что это патриархальная оптика, самое расхожее клише. Навязчивый рефрен. Тогда это ранило и мне хотелось всем сказать - да что вы знаете про мою жизнь, мое либидо, мое счастье? 

- Ксения Собчак предрекала, что ваша смелость в критике закончится, когда вы обрастете приятелями и покровителями из киносреды. Это произошло?

- В ее случае это известный прием, который распространяется на все области жизнедеятельности, от дружбы с коллегами до дружбы со властью. Это уверенность, что все одним миром мазаны, и все однажды окажутся в одной помоечной яме, поэтому, мол, не спешите нас критиковать. Когда Ксения Собчак пригласила меня на интервью, то спросила, почему я так не люблю ее мужа, режиссера Константина Богомолова. Ведь понятно, по ее мнению, что все его посты и колонки - это такой сигнал для власти, чтобы у него не забирали театр и продлили контракт. Я считаю, что это называется подлость. А она полагает, что это называется жизнь.

- Если сравнить прошлый 2023 год и довоенный 2021, что изменилось в российской киноиндустрии?

- 2021 год был пиковым для российской киноиндустрии. Год, когда наши фильмы были и в Каннах, и в Венеции. Это был год, полный ожидания великого будущего. "Петровы в гриппе", "Мама, я дома", "Купе номер шесть", "Волконогов бежал". Казалось, что - наконец-то, начинается! Год спустя я увидела того же Юру Борисова, который весной 2021 года прыгал на красной дорожке Каннского и Венецианского фестивалей. Он брел в толпе в Каннах абсолютно депрессивный и непонимающий, есть ли у него будущее. Догадываясь, что видимо опять придется играть каких-нибудь ментов и санитаров в российском кино. Мы думали, что этот лифт ехал вверх, а он ехал на эшафот.

На днях я прочитала список из 100 фильмов, которые выйдут в России в 2024 году. Это же катастрофа! Раньше снимали фильмы про ментов, теперь про спецслужбистов. Сплошные оды ФСБ, КГБ, ВОВ, и Донбасс. Альтернатива - народные комедии, как всегда, баня, водка, гармонь и лосось. И меньше пяти процентов - авторское кино, затюканное со всех сторон, над которым нависли цензура, самоцензура, продюсеры, которому путь на фестивали закрыт.

Четыре или пять фильмов сняты братьями Коттами, оба присягнули новой инвективе партии и правительства. Подросло поколение детей режиссеров: сын Учителя, сын Хотиненко, сын Шахназарова, снимают и снимаются дети творческой номенклатуры, чемпионы по лояльности.

Был Большой террор, а это - Большой позор.

- Кто приходит на места кинематографистов и медиамейкеров, уехавших из России из-за войны?

- В творческих профессиях происходит мародерство. "Хорошо, что хозяева уехали", а на освободившихся территориях в отсутствие конкуренции, присвоив чужие ресурсы, возможности, деньги работают люди, у которых чуть ниже планка представления о прекрасном, компромиссах, принципах. И это будет только усугубляться.

Осенью я рецензировала документальный трехсерийный проект "Кино 3.0", это история российского кино за 30 лет. Его автор - Никита Карцев, недавно возглавивший журнал "Искусство кино". И он вычеркнул оттуда по просьбе "Газпрома", на чьи деньги был снят фильм, Звягинцева, Бекмамбетова, Смирнову, Литвинову - всех, кто уехал или просто не поддержал. Их в истории российского кино больше нет.

За два года люди научились жить с войной и свыклись с ощущением вины. Они нашли собственную оптику, как им на это смотреть, как к этому относиться. С сожалением я могу констатировать, что люди, которые не смогли уехать, поменяли свой нарратив по сравнению с тем, какой он у них был в начале войны. Третьего дня я слышала чудовищные вещи из серии: "Илья Яшин сидит в тюрьме, потому что ему так выгодно. Вы все уехали потому, что так удобно". Мы все знаем сегодняшние реалии в России. И что для того, чтобы остаться в профессии приходится ехать на оккупированные территории, или кого-нибудь усыновить. Но когда эти люди в приватных разговорах начинают бросаться такими фразами - это необратимый процесс. Получается, они научили себя так думать добровольно, без товарища майора, который стоит за спиной.

- Как вам одно из главных достижений, которым в прошлом году так гордился российский кинематограф, фильм "Вызов"? Это действительно новое слово в кино - съемки в космосе, или это аттракцион?

- "Вызов" я не смотрела.  Но я хорошо понимаю, кто такой Клим Шипенко, я видела все его остальные фильмы. Крепкий хозяйственник от кинематографа, в Америке научился снимать жанровое кино, за смыслами не гонится, хотя экранизировал Глуховского (теперь один на приеме у Путина, а второй получил 8 лет за экстремизм). Я бы посмотрела многострадальный фильм Шипенко "Декабрь", про гибель Есенина, который снят 3 года назад и где играет Александр Петров. Этот релиз долго откладывался.

Для меня "Вызов" - это, разумеется, аттракцион. Мы помним, что значимое в кинематографе можно снять и находясь в четырех стенах с одним актером, и для этого не надо лететь в открытый космос. Но, действительно, до войны это казалось уникальным достижением технологий. И все же я считаю, что этот проект абсолютно безнравственный, если учитывать, то количество денег и те ресурсы - в том числе в ущерб космонавтике, которые в него вбуханы.

- Россию покинули сотни деятелей кино, и далеко не все из них знают, как действовать дальше, где искать работу, как продолжать свое дело. Что вы об этом думаете?

- Мне всех жаль. Я модерировала в Берлине скромный показ фильма Алисы Хазановой "Белый список", и мне было очень жаль, когда Роман Волобуев сказал, что скорее всего больше никогда не снимет кино. Мне жаль Кантемира Балагова, который сейчас в полной растерянности находится в Лос-Анджелесе, в отрыве от родной почвы, что в его случае очень важно. Мне жалко Андрея Звягинцева, который вроде и запустился со своим новым фильмом, но циклы в Европе совсем не такие как в России, и он к этому не привык. И видно, как он паникует внутренне. Проходя тот же опыт на своем маленьком уровне и зная, какие у меня внутренние истерики, я могу представить, что происходит у них в голове.

- В мировом кинематографе существуют примеры того, как режиссеры полностью меняли место жительство, окружение, язык и достигали успеха?

- Конечно. Например, Эрнст Любич, Фриц Ланг, Билли Уайлдер и другие режиссеры-немцы, которые, когда к власти в их стране пришли нацисты, уехали в США. Не все стали звездами, но многие полностью адаптировались в Голливуде и сняли там свои шедевры. Если говорить о сегодняшнем дне - Кирилл Серебренников завоевал репутацию на Западе еще до войны, и сейчас практически имеет абонемент в Каннах. У него уже два новых фильма готовы: экранизация романа "Лимонов" французского писателя Эмманюэля Каррера, и фильм про Менгеле.

- Что сегодня происходит в европейском кино? Вы могли бы назвать его главные фильмы и тенденции?

- В европейском кино главный триумфатор прошлого года - фильм Жюстин Триер "Анатомия падения". Он победил в Каннах, получил "Золотой глобус" и еще наверняка получит "Оскар" как лучший фильм. Это очень взрослое и умное кино о целом списке вещей. Такого рода сцены из семейной жизни, кино об отношениях в паре. Второй пласт в этом фильме - размышление о том, что такое искусство, откуда оно берется и насколько связано с реальностью. И третье - о том языковом барьере, которое возникает у человека, перемещенного в новое пространство. Это психологический триллер про убийство, гармонично соединяющий несколько разрозненных тем, сделанный очень умно, в нем интересно разбираться. Для французского киножанр процедурала нехарактерен, и это довольно смело.

Еще один фильм, который мне понравился, собрал все "Сезары" в прошлом году.  Он дословно называется "В ночь на двенадцатое", но в русском прокате вышел под названием "Таинственное убийство", режиссера Доминика Молля. Он в чем-то очень перекликается с фильмом Алисы Хазановой "Белый список". Фильм рассказывает о двух полицейских, которые бьются годами над нераскрытым убийством девушки в горах рядом с Греноблем. Это ярчайший пример умного и не спекулятивного феминистского фильма, снятого мужчиной. Он о том, как мужчина пытается понять, после того как случилось непоправимое, погибла девушка, как устроено общество и патриархальный мир, почему оно по-прежнему несправедливо к женщине.